В открытом Средиземноморье более 100 парусов развернулись, как белые крылья, только ветер и воля. Израильские семьи, близкие к заложникам, стояли на центральной лодке, в то время как флот медленно кружил вокруг них, синие и белые флаги развевались над головой — синий цвет моря, синий цвет реки, Моген Давид светился между ними. Это не был протест; это было благоговение — за перенесенную боль, за восстающую стойкость, за народ, который плывет прямо в бесконечность. Каждая волна, которая поднимала нас, поднимала нашу надежду. Любовь громкая, как гром!